Извожу себя на беговой дорожке, почти первый час ночи, прокручиваю в голове минувший день и все чаше цепляюсь за такие порочные губы новой экономки. Хороша, ничего не скажешь. Такая холодная, отстранённая, не удивлюсь если фригидная, с таким-то характером.

Спускаюсь в сауну, горит свет, сбрасываю футболку иду в парную и замираю на месте. Сквозь прозрачную дверь виден полог парной, на нем женщина, точно женщина. Это Вера? Точно, Вера. Ее руки скользят по влажному телу, сжимают грудь, она размазывает по себе масло, кожа блестит в свете тусклых ламп.

Я наверно не видел за свою жизнь ничего более сексуального и возбуждающего, член болезненно дергается, желание подкатывает так быстро и необратимо. Вера разводит ноги, трогает тонкими пальцами влажные складочки, совершая плавные круговые движения. Ей хорошо, спина выгибается, а я сейчас начну выть.

Понимаю, что надо уйти, но я словно врос в кафель. Рука тянется к паху, я что сейчас буду трогать себя? Мастурбировать на то как кончает моя экономка? Вера издает стон, но быстро одергивает руки и закрывает лицо. Все, надо уходить, делаю несколько шагов в смежное помещение, стараюсь переварить то что сейчас увидел и свою реакцию на это.

Были женщины, которые откровенно ласкали себя передо мной, иногда об этом просил их я. Но никогда это не было так откровенно подсмотрено, никогда не было таких эмоций на живое удовольствие которое она получала. Было красиво, безумно красиво, ее кожа, покрытая маслом, закрытые глаза и стоны.

Выхожу из своего укрытия, Вера открывает стеклянную дверь парной, шаг не ровный, она еле прикрывает тело полотенцем и держится за шею словно ей не хватает воздуха.

- Вера! Вам плохо? - быстро подхожу, поднимаю на руки, несу в комнату отдыха, чтоб положить на диван.

- От куда вы здесь? - она не сопротивляется, но выглядит очень уставшей.

- Я живу здесь, воды?

- Да, спасибо.

Опускаю девушку на диван, вкладываю в руку бутылку с холодной минералкой. Она жадно пьет воду, та стекает по подбородку, на почти не прикрытую грудь, ее дыхание восстанавливается, поднимает глаза и смотрит на меня.

- Спасибо, и не надо на меня так смотреть. Я не была при смерти, наверно всего лишь скачек давления, так бывает.

- Вообще-то, вы передо мной почти голая.

- Извините, - она кутается в полотенце, но оно небольшое, прикрывает грудь и середину бедра, у нее шикарные ноги, губы и ноги.

- О вашем здоровье мы поговорим позже, - присаживаюсь рядом, всматриваюсь в ее глаза, там нет кокетства и игры, ей на самом деле неудобно. Убираю волосы ее за ухо, беру за подбородок и поворачиваю к себе.

- У тебя такие красивые губы, - голос слегка хрипит, хочется провести по ним большим пальцем, узнать на сколько они мягкие и влажные, она сглатывает, я смотрю словно завороженный, а стояк как был, так и остался.

- Не надо.

- Что не надо?

- То, что вы сейчас хотите сделать. Не надо.

Голос ровный, еле слышный, даже какой-то отстраненный, смотрю в глаза, а в них стоят слезы.

Долбанный извращенец, какой же ты скотина Воронцов, запугал девочку, а она ведь совсем девочка, ей не дашь возраст по паспорту. Без косметики, смотрит со слезами на глазах прикусывая губы.

- Простите Вера, не хотел вас напугать, - беру свое полотенце, накидываю ей на плечи.

- Это вы извините, за этот инцидент и мою реакцию, я пойду.

Она встает и не оборачиваясь уходит. Да Воронцов, умеешь ты соблазнять женщин. Что-то с ней не так, то дерзкая и острая, то безумно сексуальная в своих ласках, то ранимая. Ее хочется жестко трахать и нежно целовать одновременно. Ты не глупый мужик Воронцов, думай, а потом делай, но это правило совсем не работало сегодня. И оно совсем не работает рядом с Верой.

Сколько за свою жизнь я встречал женщин без фальши и притворства? Которым от тебя не было что-то нужно. Не припомню таких. Хотя, сам считаю товарно-рыночные отношения прочнее чувств и какой-то там любви. Я даю надежность, достаток, исполнение желаний, мне дают секс и верность, пожалуй, верность самый важный пункт, не потерплю измен и обмана.

Сижу на том же диване в сауне, злюсь на самого себя. Чувствую, что-то не то с девочкой, строит из себе сучку, а сама словно беззащитный котенок. Беру телефон, нахожу контакт и жму вызов.

- Морозов! Если не сплю я, то и не спишь ты. К вечеру нарой мне всю информацию на Стрельникову, -услышав Морозовское «хорошо» сбрасываю.

Глава 6

Стоило ему заговорить о моих губах и все полетело в пропасть. А ведь он меня волновал, его близость, его прикосновения, это движение заправляющие волосы. Такой взгляд без похоти и голода, лучше бы он молчал.

Он горячий, он очень горячий, но рядом с ним успокоилось сердце. В глазах, таких черных, забота и тревога. Не стоило думать о нем и фантазировать, но даже в моих фантазиях больше чистоты чем в прошлой жизни. Это прошлое не дает расслабиться.

Нет, я вовсе не считаю себя жертвой насилия, психологического, разве только. Мне так долго вбивали в голову, что я бесполезна и никчемна, что моя задача ублажать мужа, рожать детей и красиво стоять рядом с закрытым ртом. Я так устала сопротивляется и биться о бетонную стену непонимания, что смирилась и просто молчала.

Почти два часа ночи, сна нет, за окном метель, ветер швыряет снег в стекло. Я ушла в такую же ночь, почти 2 года назад, нет я не выбирала специально число, просто знала, время пришло. С погодой повезло, из-за метели не принимал аэропорт, я услышала случайно разговор охраны, еще днем. Самолеты разворачивали в соседнюю область, значит Толя приедет не скоро, не помчится по трассе в ночь, заночует где-то там, с парой шлюх, под дозой алкоголя или еще чего.

Я не собирала вещи, даже обручальное кольцо, так и осталось лежать в ванной, на полке. Взяла только то, что влезло в женскую сумку, смену белья, наличных денег и чужой паспорт. Было опасно брать много денег, но я понимала, что придется где-то жить, а за это надо платить.

Мой побег был не спонтанным решением, надо было делать это еще раньше. Но тогда еще был жив дядя Геша, хоть я и пыталась донести до него всю утопию нашего с Анатолием брака. Но единственный мне близкий человек ничего не хотел слышать. «Доченька, так будет лучше и хорошо для всех»-говорил он. Да, всем было лучше и хорошо, только не мне.

Охрана отвезла меня в торговый центр, там я была очень часто, изучая все камеры и выходы. Пройдя как можно незаметно к одному из черных ходов, вывернула куртку на другою, более темную сторону, накинула капюшон, спрятав длинные темные волосы я шагнула в темный переулок, навстречу колючему снегу и своей новой жизни.

Охрана хватится не скоро, часа через три, они знают мои привычки. Пара часов хватит на то, чтоб перевернуть весь торговый центр, еще час на изучение запись с камер. Звонить своему хозяину сразу не станут, побоятся, будут бегать до утра, рыскать по городу как шакалы. А за это время, мне нужно как можно дальше быть от них и от гнева их хозяина.

Стоя в туалете вокзала, с купленным билетом на имя Стрельниковой Веры Викторовны, я обрезала свои длинные волосы. Мне не было их жалко, как и жалко своей прошлой жизни. Обидно, да, но не жалко. Обида на саму себя, за то, что была безвольной куклой и позволяла слишком многое. За то, что была бесхребетно овцой, понимая, что так жить нельзя, но все ровно жила. По щекам катились слезы, волосы падали в раковину, мне было хорошо. Больно, но хорошо.

Под стук колес, в снежную ночь, поезд уносил меня в соседний крупный город. Смысла прятаться по маленьким пригородам не было, в крупном легче затеряться, есть дешевые хостелы и работа не требующая документов. Паспорт есть и ладно.

Мне нравилось моё новое имя Вера, я теперь просто обязана верить в себя, в свои силы, верить в свое новое будущее, каким бы оно не оказалось. Краем сознания, я прекрасно понимала, что бегать долго не получится. У Толи слишком мало терпения и слишком много злости. Изнасилует всю охрану, их то мне не жалко, поставит раком полицию, а потом в ход пойдут излюбленные методы - бандитские связи. Он может решить, что я не сбежала, а меня похитили, такое вполне возможно, учесть тот факт чей законной женой я являюсь. Кто оказался таким дерзким и бессмертным, муж долго будет гадать.